Письма русского путешественника. Эпизод пятнадцатый: Эрфурт

Created: 27 July 2016 Written by Светлана Возлинская Hits: 7067

Эрфуртская соборная площадь выглядит очень театрально. Два собора на возвышенности, вокруг фахверковые дома. И на ступенях собора играются оперные спектакли. Ну, закон жанра просит!

"В два часа приехал я сюда из Веймара... пошел на так называемую Петрову гору в бенедиктинский монастырь и просил там первого встретившегося мне отца указать то место, где погребен граф Глейхен. Толстый отец (NB: монастырь очень богат) охриплым голосом сказал мне, чтобы я шел к отцу церковнику. Мне надлежало идти через длинные сени или коридор, где в печальном сумраке представились глазам моим распятия и лампады угасающие.

Вожатый оставил меня в коридоре и пошел искать отца церковника. Трудно описать, что чувствовал я, прохаживаясь один, в глубокой тишине, по сему темному коридору и смотря на лампады и на старые картины, на которых изображены были разные страшные сцены...

затрепетал, и холодный ужас разлился по моим жилам. Из глубины прошедших веков загремели в мой слух адские заклинания; но, к счастию, в самую сию минуту пришел мой вожатый, и фантомы моего воображения исчезли."

"Да не можешь ли ты сам показать мне гроб Глейхена?» — спросил я. «Могу, — отвечал он, — если вы только его хотите видеть». — Вошедши в церковь, поднял он две широкие скованные доски, и я увидел большой камень. — Выслушайте историю."

Светлана Возлинская, писатель и журналист

Но что же это Вас так напугало, сударь мой любезный Николай Михайлович? Ну, вот он, Эрфурт в котором я живу, столица Земли Тюрингия. Почти 200 тысяч жителей. Живой и веселый город.

К примеру, одним весенним выходным днем в городском парке возле Эрфуртской реки Геры собираются несколько тысяч горожан. Со своими зарегистрированными и пронумерованными пластмассовыми уточками. И со старта плывут уточки по реке. И хозяева уточек бегут за течением, азартно подгоняя своих птичек. А на финише самая быстрая и красивая уточка получает приз. В смысле, хозяин получает, а пластмассовой-то утке все по барабану. А в другие выходные у нас рынок горшков, свистулек, плошек, плетеных корзин. А сопровождается это шумом автошоу и полицейского оркестра.

Еженедельные народные гулянья это, во-первых, давняя народная традиция, а во-вторых прибыль городу. Жители пьют, едят и угощаются. Чем? Да тюрингскими сосисками же! Внутри этой вашей Петровой крепости (да Вы же там были и пугались, помните?) открывается сезон Братвурстов (Bratwurst). Стоят десятки грилей, и под джаз жарят сосиски по всевозможным рецептам. А в толпе бродят рыцари, изображая старину. Эрфуртцы – люди тусовочные. Какой праздник ни объяви - тысячи горожан тут как тут. Хоть тебе День Архитектуры, выборы Королевы Черешен, День Семьи, или Винный фестиваль, или Октоберфест.

Правда, на Винном фестивале за длинными столами сидят люди от 40 и старше, пьют за здоровье сидящих рядом незнакомцев и показывают им фотографии своих внуков. А на Октоберфест больше молодежь ходит.

А для интеллектуалов - Дни Баха, Золотая джазовая миля и Нью-Орлеанский джазовый фестиваль… Город празднует всю музыку мира. Фуги и диксиленды, марши и вальсы, хард и поп. Или Фестиваль Дом штуфен - на Домской площади, меж двух соборов – на сцене музыканты и вокруг зрители - все 5 тысяч человек, следя за текстом на экране, запели хором евреев из оперы «Набукко»... Представляете, Николай Михайлович?

Один год был объявлен в Эрфурте Годом Франции. И опять же на Соборной площади, на пугающей высоте французские акробаты выполняли на проволоке изящные пируэты. Метались по ночному небу лучи прожекторов, мы пили пиво, задирали вверх головы и аплодировали. А как вам пляжный волейбол в который играют вовсе не на пляже, а опять таки на Соборной площади? Привозится песок, ставятся трибуны, волейбольные сетки и комментаторы подбадривают болельщиков.

Эрфуртская соборная площадь выглядит очень театрально. Два собора на возвышенности, вокруг фахверковые дома. И на ступенях собора играются оперные спектакли. Ну, жанр просит!

Да, чуть не забыла сказать…Между праздниками эрфуртцы работают. Но это уже совсем другая тема.

Но бывали в истории Эрфурта и серьезные обстоятельства. Так, в 1808 году в Эрфурте состоялся Конгресс государей - и так называемое Эрфуртское свидание российского императора Александра I и французского императора Наполеона I.

Однако вернемся к графу фон Гляйхену.

Как пишет Карамзин:

"...Когда святая ревность выгнать неверных из земли обетованной заразила всю Европу и благочестивые рыцари, крестом ознаменованные, устремились к Востоку, тогда Глейхен, имперский граф, оставил свое отечество и с верною дружиною направил путь свой к странам азиатским. Не буду описывать вам великих дел его мужества. Скажу только, что самые храбрейшие рыцари христианства удивлялись его подвигам."

Однако граф фон Гляйхен попал в плен. И стал садовником у знатного магометанца.

Там он так усердно поливал цветы своими слезами, что произвел впечатление на чувствительную дочь этого магометанца. И влюбленная девушка помогла ему скрыться, и бежала вместе с графом. Добравшись до дома, граф рассказал жене, что сарацинка его спасла.

"...Сарацинка открывает свое лицо, бросается на колени перед графинею и, рыдая, говорит: «Я теперь раба твоя!» – «Ты сестра моя, – отвечает графиня, подымая и целуя сарацинку, – супруг мой будет твоим супругом; разделим сердце его». Граф удивляется великодушию супруги – прижимает ее к своему сердцу – все обнимаются и клянутся любить друг друга до гроба. Небеса благословили сей тройственный союз, и сам папа утвердил его. Мир и счастье обитали в графском доме, и верные супруги были погребены вместе – в Эрфурте, в церкви бенедиктинского монастыря – и покрыты одним большим камнем, на котором рука усердного художника вырезала их изображения. Я видел сей большой камень и благословил память супругов."

На сюжет этой истории написаны несколько картин, которые висят теперь в здании Ратуши. А вокруг Эрфурта до сих пор сохранились руины трех замков графа.

Карамзин: "Взглянув с Петровой горы на город и окрестности, пошел я в сиротский дом и видел там келью, в которой Мартин Лютер жил от 1505 до 1512 года. На стенах сей маленькой, темной горницы написана его история. На столике лежит немецкая Библия первого издания, которую употреблял сам Лютер и в которой все белые страницы исписаны его рукою. "Можно ли, – думал я, – чтобы простой монах, живший во мраке этой кельи, сделал не только великую реформу в римской церкви, вопреки императору и папе, но и великую нравственную революцию в свете".

Но у нас еще и Фауст жил. И Тиль Уленпигель. И здесь он научил своего осла читать. Между прочим, иногда завидую я этому ослу. Я все-таки не так хорошо читаю по немецки, как он.